Кличко встретится с Арреолой в Нью-Йорке

— Что с Вашими руками? Они все в шрамах, откуда?

— Шрамы не от бокса, а от драк. Ребенком я постоянно дрался. Шрамы появились от выбитых мною зубов противников.

— С кем Вы дрались?
— Другие мальчишки постоянно меня провоцировали. Мы с матерью переехали из Великобритании в Канаду, когда я был ребенком. Для канадских детей мой акцент был ужасен. Когда они меня исправляли, это всегда заканчивалось дракой. У меня постоянно были неприятности.

— У Вас был талант [к боевым искусствам]?
— Да, когда я пришел в бокс, то понял, что мои кулаки – опасное оружие. Я внушил себе, что надо быть осторожным. Как Брюс Ли.

Льюис вытягивает вперед руки, закрывает глаза и делает три глубоких вдоха.

Спокойствие, я опасен. Спокойно, я опасен. Видите? Вот так я это делал. Дело в самообладании (смеется).

— Сомневаюсь, что это действительно помогало.
— Вы правы. Я прекратил драться, потому что не хотел травмировать пальцы. Руки — самое важное для боксера. С травмами я не смог бы выйти на ринг.

— Вы были последним, кто смог победить Виталия Кличко. Это было в 2003 году. Сегодня Виталий с братом Владимиром доминируют в супертяжелом весе. Считали ли Вы это возможным?
— Я этого опасался, потому что свежих талантов уже давно нет. Если кто-то скажет, что Кличко плохие боксеры — я возражу. Они утранспондер работают. Проблема в том, что у них нет стиля.

— Что Вы имеете в виду?
— Я — последователь школы Мохаммеда Али, где важны были и шоу, и громкие заявления, и постоянные провокации. На ринге нокаутируешь одного за другим, танцуешь среди канатов, а сейчас мы видим лишь следующее:

Леннокс Льюис неторопливо встает, и, скучая, наносит 5 ударов в воздух.

Затем приходит судья и прерывает бой. Скучно. Противники Кличко не становятся лучше, они ухудшаются. Знаете, этот... Как звали последних?

— Дерек Чисора, проигравший Виталию по очкам? Жан-Марк Мормек, которого Владимир нокаутировал в четвертом раунде?
— Да, точно. Я бы даже не взял их в спарринг-партнеры. Ведь в конце концов речь идет о короне супертяжелого веса. Никто не знал этих типов, но Кличко всегда поступают так, будто их противники — самые опасные бойцы мира.

— Кличко могут боксировать лишь с теми, кто есть. Братья не виноваты в отсутствии сильных бойцов.
— Действительно, в супертяжелом весе сейчас ничего нет. Вообще-то Кличко следовало бы подождать развития сильного бойца, но тогда они будут терять время. Однако то, что Кличко делают сейчас, наносит вред супертяжелому весу.

— Рейтинги просмотров их боев очень высоки.
— В Германии, больше нигде. Лишь Германия допускает этот театр. Я не понимаю, почему вы так поступаете. Хороший бокс заслуживает большего. Определять лучшего боксера мира надо в эпичном бою, а не в этом цирке.

— Какая практика, по Вашему мнению, была бы более достойной?
— Оба противника должны уже достичь определенных результатов в карьере и быть известными зрителю. Основой славы [чемпиона] не должны быть бои с ноунеймами. Кличко и их противники просто набивают себе карманы.

— Поэтому братья не имеют успеха в Америке?
— Американцам не нравится их стиль ведения боя. Наши истоки — золотая эра бокса с Али, Тайсоном и мной. Наши бои вошли в историю: противники падали пачками, это вызывало бурю эмоций. Удара же Кличко не хватает даже на то, чтобы падали их слабые соперники.

В заключительной части интервью Леннокс Льюис расскажет об отношении к Майку Тайсону и Мохаммеду Али, оценит перспективы дивизиона и ответит на вопросы о последствиях бойцовской карьеры и о возможности перехода на тренерскую работу.

— Вас часто критиковали за Ваш скучный стиль ведения боя.

— Вы видели когда-нибудь сражающегося зверя?

Леннокс резко встает, выбрасывает вперед руки и издает рык.

Вот так я бился. Я был львом. От меня исходила опасность. Кличко сражаются как доктора — слишком контролировано.

— Пришло ли для Вас время вернуться на ринг?

— За 100 миллионов я вернусь, для этого я даже сниму свою пижаму и отправлюсь в спортзал.

— С кем бы Вы сразились еще раз?

— Майк Тайсон был последним, кого я действительно хотел побить — он грозился сожрать моих детей. Конец моей эры пришел с победой над Кличко, тогда я даже не был в лучшей форме. Я прекратил [проводить бои], когда для меня больше не осталось соперников.

— Тайсон был явно более буйным, чем Кличко...

— На одной пресс-конференции он попытался укусить меня за ногу. Для меня это был настоящий шок.

— Почему?

— Потому что я думал, что он вегетарианец (смеется). Если серьезно, то он меня глубоко разочаровал. Мы — гладиаторы. Кусаются лишь животные.

— Почему Тайсон терял над собой контроль, а Вы нет? Ведь у вас обоих было нелегкое детство.

— Я был воинствующим мальчишкой, который постоянно доставлял неприятности. Я бы опасен, но у меня была любящая мать. У Тайсона ее не было. Моя мать поддерживала меня и отстраняла от искушений. Сочувствую Майку за то, что с ним случилось. Его бессовестно использовали фальшивые друзья, которые сначала забрасывали его деньгами, а затем позволили ему упасть. Тогда он и слетел с катушек.

— Итак, зрелищных бойцов нет. Сможет ли выжить супертяжелый вес?

— В настоящий момент эта весовая категория мертва. То, что мир в нетерпении ожидает боя Флойда Мейвезера с Мэнни Пакьяо — катастрофа.

— Где же хорошие супертяжеловесы?

— Сегодня у парней слишком большой выбор. В США, где по традиции было много супертяжеловесов, сейчас парней привлекают баскетбол, футбол, теннис и даже гольф. Везде можно заработать много денег и даже иногда получить отличное образование, не подставляя при этом годами лицо под удары.

— Мужчины стали слишком изнеженными?

— Бокс отделяет мальчишек от мужчин. Посмотрите на Дэвида Хэя — после поражения Владимиру он жалуется на посиневший палец ноги, это же настоящий позор.

— Виталию Кличко 40 лет, его брату 36. Что будет, когда они уйдут?

— Не знаю. Пока я не вижу преемника, однако надеюсь на новую эру. Восстановление [авторитета супертяжелого веса] будет длиться годами.

— Если Вам настолько дорог супертяжелый вес, почему Вы не работаете тренером?

— Тот, кто хочет взять меня тренером, должен быть очень талантливым. Я могу дать очень много. Я хороший аналитик, у меня все есть в голове, я знаю, как стать великим боксером. Если придет правильный ученик, я возьмусь за такую работу.

— Что Вас привлекает в боксе?

— Мохаммед Али был моим героем, я хотел пойти по его следам. Сегодня я могу сказать, что мои следы явно больше. Я побил всех, моя эра совершенна.

— Вы поддерживаете контакт с Мохаммедом Али?

— Да, конечно. Я был на его 70-летии. Раньше, когда он еще мог говорить, мы регулярно созванивались.

— Что Вы чувствуете, видя его настолько больным?

— Мне очень, очень грустно видеть, что произошло с этим великолепным боксером.

— Есть предположения, что в его случае болезнь Паркинсона вызвали многочисленные удары в голову. Смотрите ли Вы иногда на свои руки, чтобы убедиться в том, что они не дрожат?

— Конечно, но я стараюсь об этом не думать. Я хочу быть оптимистом. И обратите внимание: Али переживет всех. Вопреки болезни.

Усик рассказал о своих трех татуировках и как из-за него в Мариуполе отключили боксерские автоматы

Чемпиона мира среди супертяжей в любительском боксе признали спортсменом года в Украине. Александр Усик рассказал о своих трех татуировках, как из-за него в Мариуполе отключили боксерские автоматы, и прочитал свои стихи о духе и небесах. «Боксом я начал заниматься аж в 15 лет, — рассказывает Усик. — Оставил футбол, там были нужны деньги на поездки, форму, а родители не могли себе это позволить. На первой же тренировке в боксе получил по полной. Это меня задело».

— Саша, недавно тебя выбрали капитаном сборной Украины по боксу. Уже освоился в новой роли?
— Ничего особо не поменялось. Просто иногда нужно что-то сказать или подсказать ребятам. Но у нас такая команда, что все друг за друга стоят горой и особой разницы между капитаном или не капитаном нет.

— Почему капитаном не выбрали самого титулованного боксера, двукратного чемпиона мира Василия Ломаченко?
— У него не было такого желания. Вася более скрытый, он не любит публичности. А у меня есть шоуменская фишка. И когда настало время выбора между мной и Васей, эту «движушу» пришлось взять на себя.

— Сейчас ты чемпион мира по боксу, но до пятнадцати лет занимался футболом. Усик мог вырасти в известного футболиста?
— Я никогда не играл на серьезном уровне. Бегал во дворе, нападающим за школу. Потом поиграл за молодежь «Таврии» левым полузащитником. Вроде бы хорошо получалось, всегда был в основе. Однажды играл в финале за школу, пульнул две красивых «банки» в финале и мы заняли первое место. После того как в школе объявили эту информацию, я впервые почувствовал, что такое известность.

— Кто тебе нравился из футболистов?
— Тогда всем нравился Шевченко. Я не исключение. Но еще выделю аргентинца Батистуту. Он играл за «Рому», и у меня была его футболка. У Батистуты был такой бешеный удар, что иногда страшно становилось за вратарей.

— А почему ты прекратил занятия футболом?
— Футбол — финансовый вид спорта. Нужны деньги на поездки, на форму, на бутсы, на многое другое. Тогда мои родители не могли себе это позволить, и ребята позвали в бесплатную секцию бокса. У меня были кеды, шорты и перчатки из конского волоса. Так что мог заниматься. На первой же тренировке получил по полной. Это меня задело. Вот так, только с пятнадцати лет, я начал заниматься боксом.

— Уникальный случай для чемпионов мира. Это очень поздно.
— Да, и мне приходилось в два раза больше заниматься. Я приходил в три, а уходил в семь. Начало получаться, и я полюбил это дело. Многие ребята смеялись над моими «зависаниями» в зале. Но смеется тот, кто смеется последним. Бокс ведь — отображение жизни. В жизни много бывает проблем, жизнь иногда посылает человека в нокаут. Но он обязан встать и идти дальше. То же и в боксе. Если ты не встал, если ты сломался в какой-то момент — все! Жизнь любит сильных людей.

— В жизни умение боксировать приходилось применять?
— Конечно. Разные бывают ситуации. Но я стараюсь предупреждениями и словами обойти конфликт. Это намного лучше для всех. Просто человек напротив иногда не знает, что мой удар может покалечить. Кто-то носит оружие с собой, а мы, боксеры, и есть оружие.

— У тебя один из самых сильных ударов в истории украинского бокса. Ты замерял силу удара?
— Раньше измеряли силу. Кажется, правый боковой был в районе пятисот килограммов.

— На боксерских игровых автоматах ставишь рекорды?
— Я стараюсь не бить по этим грушам. Руки боксера — это его заработок. Выбить максимум можно легко, но также легко можно повредить руку. Хотя иногда дурачимся. Однажды в Мариуполе мы с Денисом Лазаревым установили рекорды практически на всех автоматах. На следующий день их просто отключили.

— В девятнадцать лет ты дебютировал на чемпионате Украины в весовой категории 75 кг и сразу же его выиграл. Это была сенсация для тебя лично?
— Безусловно. Я только перешел из юниоров. В полуфинале победил участника Олимпийских игр Полякова. Тогда на меня впервые серьезно обратили внимание. В финале в несколько очков выиграл у Сергея Деревянченко. После этого меня пригласили в сборную Украины. Буквально сразу же состоялся дебют и на международной арене. На турнире Ахмета Комерта я дошел до финала, где проиграл опытному и известному египтянину.

— Почему ты перешел в категорию 81 кг, где безусловным номером один и главной звездой Украины был Исмаил Силлах?
— В 75 кг мне приходилось сгонять много веса. До десяти килограммов. В 81 кг, действительно, у меня не было практически шансов. Когда я впервые выходил против Силлаха на ринг, то подумал: «Ну все, крышка мне». Но провел бой нормально. Проиграл, но не при явном преимуществе Исмаила.

— А переломный момент в твоей карьере случился в 2008 году, когда травму получил Денис Пояцыка. Ты поехал на турнир в Италию вместо него и завоевал олимпийскую лицензию в категории 91 кг. Твой вес тогда был на килограмм меньше.
— Тогда все вышло спонтанно. В Италию я должен был ехать как спарринг-партнер Силлаха. В одном из спаррингов Исмаил поставил мне здоровенный синяк под глазом. После этого ко мне подошел главный тренер Дмитрий Сосновский и сказал, чтобы я готовился выступать на лицензионном турнире в категории 91 кг. Для меня это была огромная неожиданность. Силлах, услышав это, извинился за синяк, но рана сошла до первого боя.

— Там тебе пришлось боксировать против ребят на 7—8 килограммов тяжелее тебя. Но сумел взять лицензию, причем в блестящем стиле: с нокаутами, эффектными комбинациями...
— Когда я пришел на взвешивание, мой вес был 81,7 кг. Судья сперва подумал, что я ошибся весами, а потом сказал: «Ты сумасшедший парень!». Но получилось так, что практически все поединки я выиграл с разницей в десять и больше очков. К сожалению, из-за травмы руки я не смог выйти на финал. У меня уже была лицензия, и рисковать здоровьем не было смысла. После этого турнира я стал полноценным первым номером в Украине в своем весе.

— Но дебют на Олимпийских играх сложился не столь удачно, вылетел в четвертьфинале.
— Я не очень серьезно отнесся к этому турниру. Моя подготовка к нему была не лучшей. Как-то все было через шутки. В 21 год для меня бокс был больше игрой. Не было спортивной жесткости, озлобленности, агрессии. Если посмотреть на то, как я сейчас готовлюсь и как готовился раньше — это большая разница.

— А что поменялось после Олимпиады? Почему ты решил поменяться?
— У меня был пример — Вася Ломаченко. На сборах и на Олимпийских играх я видел, через что он прошел. Как он готовился, сколько он отдал сил для того, чтобы стать лучшим в мире и взять Кубок Вэла Баркера (самому техничному боксеру Олимпиады во всех весовых категориях. — Ред.). Тогда я понял, что именно так нужно работать. Например, если мы все ходили в сауну, то Вася мог в это время 2—3 часа плавать. Мы смотрели на это и не понимали, зачем он это делает. А Ломаченко с каждых проплывшим метром становится сильнее, выносливее. Он практически всегда работает после окончания тренировки. Я этого никогда не делал. Но сейчас мы в таком режиме работаем вместе.

— Есть какой-то рецепт, как стать лучшим?
— Где-то недоедать, где-то недосыпать... Мне очень нравятся слова: нет боли — нет результата. Если во время тренировок тебе не больно, если ты сачкуешь, то гарантирую — у такого человека ничего не получится. Для результата нужно уничтожать свое тело до такой степени, чтобы, проснувшись с утра после тренировки, улыбаться от удовольствия от проделанной работы. Только тогда будет результат. А если ты приходишь домой и у тебя полно сил и энергии, то это чепуха.

— Какое самое сложное упражнение для тебя в тренировочном процессе?
— В Тисовце есть одна гора, перед чемпионатом мира мы делали на нее забеги. Это очень крутой спуск, в районе 300 метров. Нужно сделать три забега за определенное время. Так вот, делая это упражнения, меня несколько раз стошнило. Перед Олимпийскими играми я опять хочу поработать на этой горе. Все, что не убивает, делает нас сильнее.

— После Олимпиады ты начал тренироваться вместе с семьей Ломаченко. Отец и тренер Васи, Анатолий Николаевич, открыл для тебя что-то новое?
— Он рассудительный и очень грамотный человек. Я много наблюдал за его подходом к работе и в один момент понял — если буду делать все, как говорит Анатолий Николаевич, обязательно стану чемпионом. Он всем помогает. Просто кто-то этого хочет, а кто-то нет. Мой первый тренер — Лапин, который привил мне любовь к боксу, дал азы. Сосновский (главный тренер сборной Украины. — Авт.) — мой основной тренер, но у него много совещаний, встреч. Он не может постоянно быть со мной рядом. Поэтому не против моих занятий с Ломаченко, а наоборот, их поддерживает.

— Единственный человек в сборной Украины, которому дают заниматься по индивидуальном графику — Василий Ломаченко. У них с отцом какая-то уникальная система подготовки?
— Не то что уникальная… Просто для него главное — не только работа. Он много внимания отводит психологии, может пошутить, рассказать анекдот. В каждое упражнение он вносит свое видение. Тренировка у Анатолия Ломаченко уникальна тем, что она интересна всегда. Он нас заводит, делает это в виде конкурсов. Какая-то магия в нем есть. Иногда думаю, что у Анатолия Николаевича есть свой Аладдин, настолько с ним легко и эффективно работать. После того как мы начали заниматься вместе в 2008 году, я проиграл только один бой. На чемпионате мира-2009 Мехонцеву (в полуфинале. — Ред). Но кроме работы с ним интересно поговорить, посоветоваться, он нам как друг. Могу спросить у него совета как вести себя в жизни, какие-то моменты в воспитании дочери...

— За это время вы с Васей стали лучшими друзьями?
— Да. У Васи нет корысти и зависти. Для своих он простой и открытый человек. Когда нет соревнований или сборов, могу поехать к нему в гости. От моего родного Симферополя до Белгород-Днестровского 550 километров. Не так и далеко. Перед чемпионатом мира-2011 я все время был с Васей. За ним бежал, плыл, лез, выполнял всю аналогичную работу. Если мы бежим группой, он практически всегда первый, потому что легкий. Он смотрит, а меня рядом нет, и всегда кричит: «Где Усик?», я кричу в ответ: «Я здесь! Беги, братан, сейчас догоню!». Если взять, к примеру, международные турниры, то я как тяж всегда боксирую после Ломаченко. После своего боя Вася всегда подходит ко мне и настраивает на поединок. Такое впечатление, что он отдает мне свою энергию и силу.

— Василий Ломаченко не афиширует рождение сына. Ты крестил его ребенка.
— Это случилось 7 января. Назвали Анатолием, в честь дедушки. Больше рассказывать не буду, это достаточно интимная вещь.

— Как вы с боксерами сборной Украины проводите свободное время?
— К алкоголю мы равнодушны, не помню, чтобы кто-то напивался. А на дискотеку очень любим сходить и потанцевать. Если мы на сборе в Киеве, то можем поехать в караоке-клуб и зажечь. Поем песни Лепса, Шуфутинского, Круга, Высоцкого... Не стесняемся, можем нормально выдать.

— Вы уже спели однажды песню вместе с Чигаевым перед матчевой встречей с Кубой. Когда будет продолжение?
— Увидим. Сейчас я пишу стихи. Возможно, со временем я выпущу сборник своих сочинений.

— Можешь сейчас прочитать одно из них?

— Воинский дух в наших сердцах,
Любовь несем родным и близким,
И больно делаем мы тем,
Кого любим больше жизни.
Простите за поступки наши,
И не держите за нас зла.
Мы идем с вами по жизни.
Наша поддержка — небеса

— На твоем теле три татуировки. Что они значат и когда ты их сделал?
— Первую сделал после чемпионата Украины в 2007-м. Мне было 20 лет. Набил воина-спартанца на левом плече. Олимпийские кольца на бицепсе появились в 2008-м после Пекина. Недавно на правом плече сделал тату с гербом Украины и образами. Но этот рисунок не доделан, еще будет усовершенствоваться.

— Какую роль в твоей жизни играет религия?
— В Бога я верую с детства. И это мне помогает. Когда я был маленьким, то очень часто болел. Но вера помогла мне стать сильным. Быть где-то добрее к другим, где-то жестче к себе. Перед каждым турниром я обязательно еду в церковь. Если мы в Киеве, то в Лавру, если в другом городе, то в любую православную церковь. Перед каждым поединком я молюсь, читаю молитву, крещусь, и иду в бой.

Я собираю иконы и крестики, у меня уже приличная коллекция. Сейчас с семьей переезжаю в новую квартиру и собираюсь там сделать отдельное место для этой коллекции. Религия и семья — мой главный допинг в жизни.

— Это правда, что на последнем чемпионате мира тебе предлагали полмиллиона долларов, чтобы ты не вышел на бой?
— Я слышал такие разговоры. Но это не рассматривалось вообще. Меня нельзя подкупить.

— На твоей машине наклеен большой портрет Мохаммеда Али.
— Али — мой кумир. Мы с ним родились в один день (17 января. — Авт.). У него легендарная карьера и жизнь.

— К сожалению, у этого большого чемпиона болезнь Паркинсона. Это еще раз доказывает опасность занятий единоборствами.
— Понятно, что бокс опасный вид спорта. Но не все же боксеры болеют после завершения карьеры. Болезнью Паркинсона болеют и люди, которые не занимались единоборствами. На все воля Божья. Не думаю, что это именно боксерская болезнь.

— Последние несколько лет муссируется тема вашего с Ломаченко ухода в профи-бокс. Вы собираетесь уходить из любителей?
— Предложения были, но мы их не рассматривали. У нас есть цель — победа на Олимпийских играх. Но после Лондона мы с Васей уйдем в профи.

— Ломаченко перейдет в профи после Олимпиады?
— Думаю, что да. С его работоспособностью, умением, отцом он сможет стать абсолютным чемпионом.

— Карьера братьев Кличко постепенно закатывается. Возможно, именно ты заменишь их в супертяжелом весе и станешь абсолютным чемпионом?
— Это не то что моя мечта, это моя цель. И я много работаю для того, чтобы говорить о реальности такой цели.

— Ты видишь среди профессиональных супертяжей соперников, с которыми еще не готов выходить на ринг?
— Я практически не смотрю профессиональные поединки. Мне кажется, если взять три раунда, как у любителей, то нет такого профессионала, который выиграл бы у любителя. Они пока раскачаются, пока подумают… Это два совсем разных вида спорта. В профи идут, чтобы хорошо заработать.

— Да, то, что зарабатывают любители за 5—10 лет, профи зарабатывают за один бой.
— Такая ситуация сложилась у нас, в Украине. А во многих странах чемпионы мира по любителям получают миллионы. Например, мой наибольший заработок за карьеру составил 10 тысяч долларов после победы на чемпионате мира. Но, может быть, это и к лучшему. Ты все время голодный, хочешь заработать. А когда все есть, мотивация падает.

Имя: Александр Усик

Ро­дил­ся: 17 января 1987 года в Симферополе
Карьера: ЧМ: «золото»-2011 (91 кг), ЧЕ: «бронза»-2006 (до 75 кг), «золото»-2008 (до 81 кг).
Награжден орденом «За заслуги» III степени